Заставить снова полюбить - вернуть утраченные чувства 14-16

[junjouromantica]

название: Заставить снова полюбить - вернуть утраченные чувства
Автор: bloody_mary
Бета: cherry-san

Фэндом: Junjou Romantica
Персонажи: Усаги/Мисаки и еще парочка своих

Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Драма, Психология, POV, Hurt/comfort
Предупреждения: OOC
Размер: планируется Миди
Статус: в процессе написания
Описание:
что делать если тебя бросили и предали? Все просто: научиться жить дальше. Так и жил мисаки после предательства Усаги-сана. Жил восемь лет.
А что делать, если человек, которого ты любишь научился жить без тебя? Все еще проще: заставить снова полюбить, даже если прошло восемь лет. Так и поступит наш великий и божественный =Р

Посвящение:
всем любителям чистых романтиков

Публикация на других ресурсах:
с разрешения
Глава 14: появление старшего Усами. Предательство?
Полночь. Снова сижу в своей комнате, вновь обставленной игрушками, и размышляю о сегодняшнем. Неужели все? Это не сон? Мы можем быть вместе? Если честно, я до сих пор считаю, что это сон. После этих восьми лет существования я, наконец, вернул то, что помогает мне чувствовать жизнь. Ее вкус, краски и даже запах. Я действительно чувствую. И, погруженный в эту идиллию, заканчиваю вновь начатый роман обо мне и моем малыше. Небольшая новелла пишется сама, лишь мои пальцы перебирают нужные клавиши, и я чувствую себя пианистом. Интересно, это состояние люди называют поющей душой? Это чувство облегчения из-за того, что смог исправить ошибку прошлого? Главную ошибку. Я бы еще долго рассуждал о том, какой я счастливый, но настойчивый звонок в дверь заставил оторваться от этого увлекательного занятия. Нет, я пытался игнорировать наглого гостя, но этот звон слишком сильно действовал на нервы.
- Что ты здесь делаешь? – холодно поинтересовался я у пришельца, всем своим видом показывая, как я хочу, чтобы тот свалил.
- Родного отца на порог не пустишь? – наглая ухмылка на лице, и «папочка» ловко обходит преграду в виде меня. Тут же он падает на диван, ослабляя узел галстука.
- Еще раз для «особо одаренных»: зачем ты здесь? – говоря это, использую свою способность. Лицо, одновременно показывающее полное безразличие и крайнюю раздраженность. Как бы парадоксально это не звучало.
- Я что, не могу просто проведать сына? – и эта его «удивленно» приподнятая бровь.
- Смешно, – бросил я. – А на самом деле? – неужели этот человек не может без этих вступлений?
- Да так. Слышал, ты взялся за старое? – так он за этим? Почему я не удивлен? – Зачем тебе это, сын? – о, сын? Даже так?
- Мне кажется, ВАС, господин Усами, это не касается. Я уже большой мальчик или это не заметно?
- Эх… зачем тебе это, Акихико? Этот ребенок не может тебе ничего дать, – ох, этот тон заботливого отца у моего старика получается только на людях. Сейчас же он звучит до боли фальшиво.
- Тому, кого ты называешь ребенком, уже за двадцать пять, и он содержит себя сам, – попытался возразить я.
- Чем? – усмехнулся отец. – Этими картинками? Как думаешь, сколько он продержится на плаву? Этот мальчишка мечтатель! – на эту тираду я вздохнул.
- Ты говорил мне тоже самое, когда я захотел писать, – улыбнулся я. – Как видишь, живу я не на улице и могу позволить себе все, что моя душа пожелает.
- Ты - другое дело. Тебя можно назвать гением. Акихико, пойми уже, что он тебе не пара, или же… Говорю еще раз: в мире всякое случается, – в глазах старика заблестела победа, и я ухмыльнулся.
- Насколько я помню, отец Мидори до сих пор важный деловой партнер? Как думаешь, сколько потеряет твоя компания, если вы прекратите сотрудничество?
- Что ты хочешь сказать? – гость ощутимо напрягся. Прости, пап, но я тоже хорошо манипулирую людьми. Это, можно сказать, в нашей крови.
- Я вполне могу совершить чистосердечное признание. Если память мне не изменяет, то для него дочь – самое важное в мире, и ты попросил нас с Мидори сыграть давно любящую друг друга парочку. Как, думаешь, он отнесется к тому, что ты шантажировал его дочь, а я весь наш брак грезил о «мальчишке-предателе»?
- Ты не посмеешь! Мидори не согласится! – ох, ну надо же, он вышел из себя.
- Поверь, отец, свою жену, хоть и бывшую, я знаю лучше кого бы то ни было, и ее давно уже не волнует, узнает папочка о той «связи с недостойным» или нет, ведь Мидори научилась жить сама, – на этот раз победа на моей стороне, а отец лишь вздыхает.
- Не хотел я этого, – качает он головой, смотря на меня с долей жалости.
- О чем ты? – мой голос вновь становится ледяным. У этого старика еще есть тузы в рукаве?
- Твой малыш тебя обманывает, Акихико. Он хочет отомстить тебе за то, что случилось в прошлом, – проговорил отец, зло сверкнув взглядом. Он ничего поумнее не мог сказать?
- И ты вот сейчас думаешь, что я тебе поверил? – приподнял я бровь. Ухмылка снова легла на лицо.
- Нет, я знал, что ты скорее поверишь в существование фей и пасхальных кроликов, чем моим словам, поэтому принес это, – с этими словами отец что-то достал из кармана и кинул мне. Теперь на моих руках лежал шарик. Почти такой же, как у Мисаки, только алого цвета.
- Ну, и что это? – вертел я в руках «подарок».
- Просто сожми его, – приказал гость, – или боишься? – и я сжал. Потому что был уверен, что бы не придумал отец, это ничего не изменит…
***
- Ми-чан! – перед глазами встала гостиная в доме моего мальчика. Сам Мисаки с интересом читал какую-то книгу, иногда тяжело вздыхая, словно не мог сосредоточиться на сюжете, и тут к нему на шею прилетело «ЭТО». Рюто с веселым криком повис на Такахаши.
- Агх… идиот! – просипел шатен, отбрасывая книжку и стараясь скинуть с себя брюнета. – И, кстати, не называй меня Ми-чаном, – это было сказано спокойно, смиренным голосом. Словно для галочки, по привычке.
- Прости-прости, – примирительный жест, и Ичиномия падает на диван рядом. – Хана мне рассказала про Усами, это правда?
- Да, – бесцветно ответил Мисаки и тяжело вздохнул.
- Что собираешься делать? Простишь его? – поинтересовался друг.
- Простить? Ты, должно быть, шутишь? Я столько пережил, я умереть из-за него был готов! – прокричал Такахаши последнюю фразу и тяжело задышал. Истерика. – Я никогда, слышишь? Ни-ког-да не прощу этого ублюдка! – хрипел зеленоглазый парнишка, в котором я уже не мог разглядеть «своего» мальчика. Глаза его были полны гнева, презрения и страха, а каждая фраза пропитана ядом, отчего мои легкие будто сжались, не давая возможности вздохнуть, в горле застрял противный ком, а на глаза чуть не навернулись слезы. Ведение передо мной было моим ночным кошмаром.
- Тише-тише, – прошептал тем временем Рюто, поглаживая друга по голове. – Все будет в полном порядке. Ну же, спокойно. Хочешь, он будет страдать так же, как ты? – Ичиномия словно говорил с маленьким ребенком, пытаясь сделать так, чтобы он был счастлив. Но глаза Мисаки заинтересованно заблестели. – Он ведь объявился потому, что хочет вернуть тебя? – Такахаши утвердительно мотнул головой. – Тогда все просто. «Влюбись» в него. В смысле притворись, что чувства вернулись, а потом просто разбей их. Пусть нить надежды оборвется, и тогда все будет так, как этого хочешь ты. Ему будет больно, – на этом воспоминание закончилось, а я, не понимающий, что, черт возьми, это было, пустым взглядом уставился на отца. Тот молча забрал алый шарик и уже на выходе проговорил:
- Делай выводы.
Весь вечер я обдумывал увиденное и… не верил. Не верил так отчаянно, как только можно. Мозг просто отказывался принимать это. В итоге позвонил Мисаки я только на следующий день. Ответа не было, но я продолжал звонить. В конце концов, трубку подняли, но на другом конце был явно не мой малыш.
- Не звоните сюда больше, – прошептал женский голос. Нацуно.
- Мне нужен Мисаки! – зло ответил я, даже слушать ее не собираясь.
- Он больше не хочет с вами говорить. И видеть. И даже знать о вашем существовании! – голос собеседницы нервно дрожал, и в нем явно слышались нотки отвращения и призрения. Мне было плевать на ее слова, я был уверен, что все ложь, пока она не произнесла:
- Мой муж сказал что-то странное. «Усаги не стоит того, чтобы из-за него сволочью становился я. Эта шутка далеко зашла, я выхожу из игры». Это ведь о вас, не так ли? Я подслушала его разговор с Рюто и…. Дальше я не слушал. Трубка просто выпала из рук. Так этот разговор был? Отчаяние. Вот оно. Больно. Даже больнее, чем восемь лет назад. Это чувствовал Мисаки, когда я его предал? Хочется закурить и напиться. Нет, хочется исчезнуть, раствориться, рассыпаться на атомы. Что угодно, лишь бы это чувство исчезло. Пусто. Вокруг нет ничего. Работа? К черту! Еда? Для чего? Жизнь? Зачем? Любовь? Обман. Я действительно готов возненавидеть своего мальчика. И это пугает. Вмиг самое дорогое, что есть в жизни, становиться самым ненавистным. Эти два несовместимых чувства разрывают сердце изнутри, и я перестаю что-либо понимать. Что правильно, а что нет? Словно я в вакууме, отделен от внешнего мира. Такие эмоции переполняют меня, а потом раз, что-то щелкнуло. Хочу напиться и все. Больше нет ни одной мысли. Алкоголь нужен мне как воздух, а чувства… они угасают. Их нет, ни одного. А зачем? С ними я доведу себя до сумасшествия. Стать куклой ведь гораздо легче, разве нет? Почему люди вообще что-то чувствуют? О, звонок в дверь. Слышу его словно через вату и плетусь к звуку. Открываю ее, а передо мной пара ужасно зеленых глаз.
- Усаги, можно поговорить? - спрашивает Мисаки, и тут в его взгляде проскальзывает страх. – Что случилось?! – он пытается протянуть руку, а я… захлопываю дверь. Чувств нет… совсем. И так гораздо легче. Правда?..
Глава 15: Истерика
Домой после свидания я вернулся счастливым и решительным. Всю дорогу я продумывал мой разговор с женой. Я думал, что предугадал все возможные повороты, но…
- Надо поговорить! – заявили мы с Ханой в унисон после ужина. Через минуту спора мы решили, что первой начнет девушка. Она, в свою очередь, сидя на мягком диване, нервно теребила кончик своего сарафана.
- Знаешь, я не знаю, как ты отнесешься к этой новости, но… - глаза брюнетки заблестели, щеки раскраснелись, и вообще весь вид говорил о том, что она волнуется. В такие моменты моя жена очень напоминает маленькую девочку, ждущую наказания за очередную шалость от родителей. Даже сейчас эта картина умиляет меня до скрипа в душе, и я улыбаюсь. Тело двигается само, благодаря чему я встаю на одно колено у дивана и беру в руки женские ладошки, как бы говоря, что все хорошо. В этот момент голубые очи Ханы наполнились странной решимостью, и она на одном дыхании вымолвила: - Я беременна! – вот и все. В этот момент что-то в груди ухнуло, отказываясь в это верить. В тоже время меня заполняла радость, стоило подумать о еще одном маленьком чуде. Моем. Наверное, поэтому мой голос дрожал от волнения.
- Как давно? – интересуюсь я, глядя прямо в глаза будущей матери.
- Уже больше месяца, – улыбнулась собеседница. Вот как. Конечно же, это было до того, как появился Усаги… - Знаешь, я сама в шоке, – заявила мне жена. – Меня, конечно, подташнивало, но не так давно состояние начало ухудшаться, и я пошла в больницу. Там мне и сказали про беременность. А ухудшения эти из-за стресса… - спокойно закончила она. Стресс. А ведь верно, ей нельзя волноваться. В противном случае с ребенком может случиться все, что угодно. Боже, почему сейчас? Не важно, что я решил, как я могу оставить ее сейчас? Нужно хотя бы дождаться родов и только потом… А что потом? Как она одна будет следить за ним? Нет, Мисаки, слишком много думаешь. Да. Нужно поговорить с Усаги, объяснить ситуацию, подождать, пока ребенок не родится, а там уж посмотрим. Как говорится, проблемы нужно решать по мере их поступления, верно? Так и сделаем. – О чем ты хотел поговорить? – задает она свой вопрос.
- Ни о чем, – на автомате отвечаю я. - И вообще, какие разговоры? А ну марш отдыхать! – скомандовал я наигранно-грозным тоном и, подняв жену на руки, отнес ее в комнату. Брюнетка довольно смеялась, из-за чего Сая выглянула из комнаты. Я ей улыбнулся, обещая поговорить с дочерью завтра. На том и порешили. В комнате я просто дождался, когда жена уснет, и ушел на диван. После сегодняшнего не смогу спать с ней в одной постели. Сразу начинаю чувствовать себя скотиной. Ладно, завтра на работу, а потом к Усаги, поговорить.
Утро следующего дня было солнечным, но прохладным. Такую погоду летом и называют идеальной. Встал я сегодня бодрым, поэтому, быстро умывшись и одевшись, с удовольствием запрыгнул в свою машину. Уже на повороте к особняку до меня дошло, что телефон-то я оставил дома. А так хотелось предупредить Акихико о разговоре. Ладно, поеду так. Сделаю сюрприз, ага. Сакуру я закончу не сегодня, так завтра, что не могло не радовать. Не меня одного, кстати. Крис встретил меня радостной улыбкой, сказав при этом, что выгляжу я куда лучше. А я и не спорю. Я все для себя решил. И плевать, что уход из семьи придется отложить. Да и новость о ребенке меня окрылила. Ну, люблю я детей. К тому же не родившееся дите ни в чем не виновато. Блин, скачу от темы к теме. Ладно, нужно успокоиться. У Криса, кстати, новое увлечение – катаны. Говорит, что хочет научиться владению мечом и быть самураем двадцать первого века. Забавный он. С какого-то перепугу отправил меня домой раньше времени. Ну, это было мне на руку, я тут же рванул к Усаги. Вот тут-то и начались проблемы. Открывший дверь мужчина смотрел на меня с пустотой во взгляде. На мгновение в нем промелькнуло отвращение. Лицо у писателя было идеальным. Почти. Вот только бледность не соответствовала понятию «аристократическая». Скорее «мертвая». А потом входная дверь захлопнулась. Я еще долго барабанил по данному предмету мебели, но ни какой реакции это не вызвало. И в квартире было пугающе тихо. Благо через полчаса такого времяпрепровождения я вспомнил про еще одного носителя ключа данной святыни. Ну, хоть номер Айкавы у меня есть. Эта женщина до последнего отказывалась понимать, что тут происходит, и только когда я пригрозил, что если она не явится, новых глав от писателя не дождешься, редактор мигом прилетела сюда. Воистину, эта женщина не изменилась, чего не скажешь о квартире. Впрочем, это не важно. Полуживой и каким-то образом уже в стельку пьяный Усаги обнаружился на диване. Тут же на мужчину налетела гостья, вошедшая сразу за мной. Пока она тормошила своего подопечного, я в небольшом, но все же шоке, наблюдал за этим. Я и раньше видел этого человека в плохом настроении с бутылкой виски в руках, но чтобы настолько… Это уже не был тот человек, которого я знал. Глубоко вздохнув и отогнав от себя ненужные мысли, я уговорил Айкаву подождать в другой комнате. Сам подсел к мужчине. Тот меня демонстративно игнорировал. Я, конечно, вижу, что ему плохо, но такое отношение очень меня задело. И, как следствие, я снова повел себя по-дурацки.
- Ну, и что это значит? – зло посмотрел я на него. – Какого черта, Усаги? – никакой реакции. Ну, нет! - Да что с тобой?! Как я могу что-то понять, если ты молчишь, идиот? – в ответ на это мужчина перевел на меня безразличный взгляд и горько усмехнулся.
- Ты любишь меня? – разрезал тишину его хриплый голос. А я, глядя на него, растерялся. Ну и как мне реагировать? Прождав минуту, Акихико взял со стола какую-то бутылку явно алкогольного содержания и залпом выпил около половины. Я не знаю точно, что произошло, но я словно подорвался, и бутылка покатилась по полу. Усами снова перевел на меня выжидающий взгляд, на что я сначала ответил тем же, затем приложил свои ладони к его щекам и, глядя прямо в глаза, заявил:
- Ты дорог мне… очень, – даже эти слова дались мне не легко. Нет, не из-за смущения. Просто состояние мужчины выбивала почву из-под ног. Ну не должен он быть таким!
- Тогда уйди от них, – прошептал Усаги. – Оставь всех и иди ко мне. Докажи, что это правда, – с этими словами он сжал меня в объятьях. Этот жест, настолько отчаянный, словно выполненный из последних сил не то, чтобы удивил меня, но… Он сжал меня так крепко, что стало тяжело дышать, а когда отпустил, снова начал меня упрашивать. – Если ты говоришь, что я дорог, то будь со мной и оставь их всех. – Слушая эти речи, почти мольбу, я готов был согласиться на все, но…
- Прости, это не возможно… - ох, будь она проклята, моя правильность! Ну почему я не могу забыть обо всем и просто поцеловать эти сухие, но такие притягательные губы? Пока я об этом думал, Акихико резко оттолкнул меня.
- Уходи, – сухо, приказным тоном заявил он.
- Усаги, послушай меня! Это ненадолго, я…
- Уходи! – наверное, это впервые, когда он кричит на меня, и это больно, неприятно, обидно да как угодно! Пусть он прекратит! Эта была моя последняя мысль перед тем, как вжаться в него, обнимая так же крепко, как и он меня пару минут назад. Я буквально висел на нем, пока мужчина пытался скинуть меня, а потом… Потом он засмеялся. Таким смехом, который выказывает всю степень сумасшествия этого человека.
- Весело, да? – начал говорить Акихико в перерывах между смехом. – Вот так играть с моими чувствами, – продолжал он, пока я отказывался понимать, о чем этот мужчина говорит. – А я думал, ты решил прекратить этот фарс. Что, хотел добить меня? Чтобы я страдал так же, как ты? А, может, хуже? – и в этот момент что-то во мне сломалось. Меня трясло. Было обидно. Обидно настолько, что можно возненавидеть.
- Да что ты знаешь?! – крикнул я, падая на пол. Отпустить его шею было не удачной идеей, но мыслей уже не осталось, была только злость и противный ком в горле, который отказывался исчезать. – Что ты понимаешь о боли?! О том, что я пережил, когда ты бросил меня! Бросил как ненужную куклу, сломанную игрушку! – странно, но меня не перебивали, а истерика продолжала нарастать. – Да как ты смеешь обвинять меня в чем-то?! – я говорил и говорил, даже не понимая о чем. – Ты! Именно ты говорил, что любишь! Но нет! Это не любовь! Когда человек любит, он доверяет любимому, а ты! А ты… Да ты ревнуешь меня ко всему, что ко мне приближается, словно я шлюшка какая-то! Из-за тебя… - дыхания в легких не хватало, а голос начал срываться, но я продолжал. – Из-за тебя у меня и друзей-то нормальных не было! Ты отпугивал всех, помнишь? А я терпел. Да, я только и делал, что терпел. А все почему, как ты думаешь? Да потому, что люблю тебя! – за всей этой тирадой я и не заметил своего гневного признания, только сквозь пелену гнева смог разглядеть неподдельный шок на лице писателя. – И после всего этого ты еще смеешь обвинять меня в предательстве?! – выкрикнул я. А затем замолчал. Вот, оказывается, что переполняло меня все эти годы… Еще минуту я спокойно смотрел на Усаги, все еще смирно стоящего напротив меня. Затем я просто развернулся и ушел. Самое обидное это то, что я ведь, правда, люблю его, а он… И, главное, ведь я даже повода не давал. Если так сильно меня любит, то мог хотя бы выслушать, разве нет? Где-то у входа меня попыталась остановить Айкава, но я ее даже не слышал. Мне было плохо. Нужен Рюто. Опять. Наверное, я ему уже надоел. Снова запрыгнув в свою машину, я отправился в поездку по городу. К другу я отправлюсь чуть позже, а пока надо развеется. В таком настроении я и убить кого-нибудь могу, так что лучше не рисковать. Открыв окно, я просто разъезжал по окраине Токио. Там, где о пробках можно даже не мечтать. Проездив так минут десять, я увидел море. С обочины оно действительно выглядит прекрасно. Блестит на солнце так, словно это не вода, а куча драгоценностей. А внизу, чуть поодаль, был пляж. Куча народу, палатки с едой и волейбольная площадка. Мои мысли словно проходили через вакуум, где-то далеко от меня. Нужно привести сюда своих девочек. Морской воздух хорошо влияет на людей и еще кучу разных глупых мыслей. Жутко захотелось плавать. И плевать, что плавок нет, зайду в одежде. Да. Знаете, у меня сейчас такое странное состояние, мне не хочется ничего и одновременно чего-то хочется до безобразия. Я бы и дальше брел в сторону моря, но чей-то вскрик «берегись!» остановил и что-то несильно, но ощутимо ударяет меня по голове, заставляя потерять равновесие.
- Извини! – подбегает ко мне владелец мяча. – Мисаки?
- Крис? – удивленно поднимаю взгляд на иностранца.
Глава 16: когда приходишь в себя...
Я стоял посреди квартиры не в силах даже пошевелиться. Было ощущение, словно время вокруг остановилось. Замерло все, кроме моих мыслей, которые в свою очередь переполняли все мое существо подобно рою муравьев. Они разрывали голову на части, заполняя ее сомнениями. Мисаки и раньше срывался. Кричал, иногда даже что-то ломал, но так, как сегодня… Его слова заставили меня вспомнить все до мелочей. Мальчик говорил, что терпел, страдал. Неужели я был таким тираном? И вообще, сегодня он обвинил меня почти во всех его несчастьях. Я даже пожалел, что засомневался в нем. Наверное, впервые почувствовал себя сволочью. По-настоящему. Но ненадолго. Ведь если он и правда меня любит, то почему не уйдет от жены? Будь я на его месте, бросил бы все, а он… так и хочет вырваться холодное «предатель», но я не позволяю. Сам не зная почему, сдерживаю свои мысли. Да что же это такое?! Так я и стоял, пока меня не отвлек голос Эри, пришедшей в комнату.
- А я все слышала, – горько выдохнула она. – Ты вообще в курсе, насколько ты двинулся? В чем конкретно ты обвиняешь Мисаки? – приподняла она бровь в вопросительном жесте.
- Он… - а что дальше? Что мне сказать? Про эту его игру? Да это же бред! Она мне не поверит, а я все равно расскажу.
- Ну точно чокнулся, – ударила себя по лбу Айкава, печально вздохнув. – Семью-то разрушать не стыдно? Спешу напомнить, что Хана – моя подруга. – Да знаю я. Как будто от этого легче. Наверняка начнет читать мне лекции. – А вообще, как был идиотом, так и остался. Ты хоть понимаешь, кого и в чем ты обвиняешь? Мисаки бы так не поступил. Не потому, что он такой добренький. Просто он выше этого. Сыграть с тобой такую шутку, с головой окунуться в прошлое, а мальчик-то не железный. Он скорее предпочел бы просто вычеркнуть тебя из своей жизни. Но он этого не сделал. Не наталкивает на размышления?
- Ты так говоришь, словно… Но если это так, то почему?! – возразил я.
- Почему он еще с семьей? – усмехнулась женщина. – Может, потому, что мальчишка не ты? Разве не по этой простой причине ты его любишь? В нем нет фальши. Только чрезмерная стеснительность, мешающая быть до конца откровенным. А еще огромнейшее чувство ответственности. Ну как, скажи мне на милость, он бросит беременную жену с пятилетнем ребенком?
- Беременную? – опешил я, на что лицо Эри приобрело выражение человека, готового биться головой об стены.
- Ты даже выслушать его не удосужился?! – теперь мой редактор больше походила на демона прямиком из преисподней. – Да ты! Ты!.. Вот как тебя обозвать?!
- И все же, меня бы это не остановило! – попытался оправдаться я. Напрасно.
- Ты хоть слушал мою проникновенную речь?! – взвыла женщина. – До чего же ты невозможен. Вернись в реальность!
- Почему? – сменил я тему. – Я понимаю, Мидори, но ты? Нацуно ведь твоя подруга.
- Во-первых, ты тоже не последний для меня человек. Во-вторых, не для тебя стараюсь. Я даже не представляю, какого было Мисаки, если уж он выплюнул все наружу. А представляешь, что будет с Ханой, когда он явится в таком состоянии домой? И вообще, на кой ты показался там? Жили они себе тихо-мирно-счастливо, и вот он, явился! Влюбленное чучело!
- Я и сам не понимаю, зачем. Все эти годы я думал, что смирился, что по-другому никак. Просто когда я подумал, что снова его увижу… Крышу сорвало. Я уже не думал. Было плевать на отца. Да что там отец, даже начнись землетрясение, я бы все равно не сидел на месте, понимаешь?– казалось, что с потоком слов исчезает и обида. Остается только совесть, которая любит спать, но в самый острый момент она обязательно даст о себе знать, чтобы добить. Я мог думать о чем угодно, и вполне имел право возмущаться поведением Мисаки и его семьи, но это одно! Я же взял и слепо поверил отцу! Неужели старческий маразм и меня настиг? Почему-то это предположение заставило меня улыбнуться. Наверное, потому что будь это правдой, я бы смог снять с себя груз ответственности, свалившейся на плечи каменной скалой. Что может быть проще? Это была болезнь. Кажется, я сказал это вслух, потому что Эри зло прищурилась и заметила недовольным голоском:
- Ага, опухоль мозга, что же еще! – затем женщина тяжело вздохнула и, прошептав «поговори ты с ним нормально», скрылась в прихожей. Перед тем, как хлопнула дверь, по нервам проехался ее злобный крик о том, что она не позволит задерживать главу, даже если я буду умирать на обочине дороги. Ну, у кого что болит. Завидую я ей. А мне-то что делать? Все, что мог, я уже натворил. Как мне заставить его слушать меня? Прижать его к стене уже не выйдет, ведь он научился вырываться, и я почему-то абсолютно уверен, что в этом виноват Ичиномия. Стоп. Ичиномия? Как же я раньше не подумал. Кто сможет мне помочь? Разумеется, никто, кроме лучшего друга Мисаки. Как только эта мысль мимоходом прошлась по мозгам, я тут же схватил пиджак и ключи, выскочив из квартиры так, что напугал кого-то из соседей, по чистой случайности забредших на этаж в этот момент. Меня совершенно не волновало, как я уговорю Рюто. Я просто знал, что так надо, и все. Я уже говорил, что добиваюсь всего, чего хочу. Где я буду искать этого гаденыша также подумать не удосужился, просто вспомнил о квартире, которую видел еще в воспоминаниях моего мальчика. Улица, видневшаяся тогда сквозь запотевшие стекла окон, казалась мне смутно знакомой. Однажды я уже приезжал туда забрать Мисаки. Это было еще в те далекие времена его университетской жизни. Машину я вел в спешке, сбивая поток чужих автомобилей с толку. Приехав на место, я не застал этого парня, зато нашел того, кто знает, где он. Оказалось, Рюто переехал в двухэтажный домик недалеко отсюда. И вновь я помчался прямиком к цели. Дом у парня был что надо, в светлых тонах. Стоило мне позвонить в дверь, как та почти сразу отварилась, открывая вид на чуть удивленное лицо. Ичиномия, не проронив ни слова, отошел от порога, пропуская меня. Внутри дом был просторным, но не из-за пространства, а из-за пустоты. Мебели и украшений почти не было, что создавало острый контраст с моей квартирой, вновь захламлённой всем, чем только можно. Сразу бросалось в глаза то, что парень живет один, при этом ведя довольно ветреный образ жизни. Об этом мне поведала женская пижамка на мягком кресле в гостиной. Будь обладательница этой вещи его девушкой, в комнате была бы хоть одна ее фотография. Да, фотографии, вот уж чего в комнате в избытке. Но на них встречался лишь он и семейство Такахаши. Кстати, то фото, где он держит за ручку малышку Саю, весьма удачно. Боже, о чем я думаю? Усевшись на диван, судорожно соображаю с чего начать, но собеседник лишает меня такой возможности.
- И что же вы натворили, Усами-сан? – поинтересовался Ичиномия, иронично улыбаясь. В серебристых глазах светилось злорадство. Это вывело меня из себя, и я просто все ему рассказал, не стараясь подобрать более мягкие, оправдывающие меня слова. Лицо его вмиг переменилось застывшей маской безразличия, и я вдруг отчетливо осознал, что чем-то мы похожи. Он в бешенстве, и холодные пустые глаза лучшее тому подтверждение.
- Вы идиот. – Проговорил парень, не отводя от меня внимательного взгляда. – Я бы с большим удовольствием вам врезал, но оставлю это удовольствие Мисаки, а для этого вам надо увидится. Я договорюсь с ним о встрече, на которую пойдете вы. Ему об этом знать не обязательно, – каждую фразу Ичиномия проговаривал отрывисто, словно робот.
- Спасибо, – неожиданно севшим голосом проговорил я, на что мой собеседник тяжело вздохнул.
- Не ради вас стараюсь. – Боже, эта фраза меня преследует? Интересно так получается: никому до меня дела нет, а все помогают. Через десять минут Рюто загадочно улыбнулся и сообщил, что встретится с Мисаки нужно через час на пляже «Zushi». В каком-то баре. Так же парнишка предупредил, что мой мальчик не один. С кем он может быть, я не думал, просто знал, что это может помешать. Хотя о чем я, мне нет до этого никакого дела, нужно просто все обсудить. Я уже собирался выехать, но Ичиномия меня остановил.
- Если вы встретитесь в людном месте, Ми-чан может сбежать… Сегодня с ним встречусь я, а завтра… Завтра мой дом в вашем распоряжении. – Не спорю, так было надежней. Хотя бы потому, что я мог прижать мальчишку в угол, или даже заблокировать дверь. А что, неплохо. Но я не мог ждать, не хотел. В итоге на пляж он не поехал, пытаясь меня облагоразумить. Пока мы жарко спорили, о течении времени никто не вспоминал, и даже звонок в дверь был только раздражающим фактором. Никто из нас и не думал, что это может быть обиженный на друга Мисаки.
- Я ждал тебя больше часа, – эхом раздалось по помещению сразу же после щелчка дверного замка. – Ты никогда не опаздывал на наши встречи! – голос моего мальчика был немного обиженным, но почему-то веселым. Я помню эту интонацию. Она была у него, когда родился сынишка Такахиро, когда Мисаки говорил об Идзюне и… сейчас. Да что с ним такое? Разве он не должен быть расстроен? Черт, почему меня это раздражает? И эти мысли… С кем он был на пляже? Кто виновник хорошего настроения? Ревность снова ледяным потоком проскользила по нервам, обжигая сознание своим дыханием. Но долго думать об этом я не мог. Резко Рюто показался из-за угла, подмигнул мне и умчался вверх по лестнице.
- Эй! – вопросительным тоном прокричал Миаки, появляясь за порогом гостиной. – Вот же блин, этот парень неисправим, – вздохнул мальчишка, почесывая затылок и подходя ко мне с опущенной головой. В следующую секунду его зеленые глаза уже растерянно глядят в мою сторону. – Усаги-сан?.. – Полушёпот. Настолько тихий, что даже в такой идеальной тишине его почти невозможно различить. Но я слишком хорошо его знаю. Я изучил каждый миллиметр его прекрасного лица и не важно, сколько пройдет времени, свое имя на его губах я не перепутаю ни с чем. И плевать, что это лишь прозвище, придуманное… Ничего уже не важно. Я просто подрываюсь с дивана, на котором сидел, протягивая к нему руки, но ловлю лишь пустоту. Что, впрочем, неудивительно, учитывая, что мальчишка в паре метров от меня.
- Прости… - шепчу я так же тихо. А Мисаки закрывает глаза и качает головой, вызывая во мне почти животный страх.
- Все в порядке, – выдыхает парнишка, и эта фраза словно сняла давно надетый на мою шею ошейник. Увы, лишь для того, чтобы затянуть его потуже. – Нам лучше просто забыть об этом. Забыть о том, что мы были друг у друга… навсегда.